Haec habui dicere
Сидим на улице вдвоем. Дождь капает, люди хмурятся, мимо проходят. Есть хорошие, а есть – плохие. У всех плохих в руках какая-то фигня, похожая одновременно на канделябру, лопату и свинью – копилку, а у всех хороших на плече сидит ангел, и у каждого свой, и все – разные.
А вот я сижу и смотрю на них, а рядом мой чертик вертится. Вот так вот прыгает, язык показывает, ругается и ничего не делает, словом: выпендривается и всех пугает.
Был у меня и ангел, даже несколько, но вот однажды прилетел радиактивный ветер, и все они мутировали. Сначала они носились под потолком, а потом поразбежались: кто под кровать, а кто – под шкаф. Естественно, я бы нашел их со временем, да вот вышел из квартиры, а ключ забыл.
Но вот чертик у меня остался, его никакая радиация не берет, и никакие тараканы не пугают, наоборот, с тараканами он дружит, а радиация – его стихия. Что ж, каждому свое: мне – дождь, а ему – радиация. Вертится, вертится, а потом вот устал, присел мне на левое плечо, сидит, ножки свесил.
Вот так и сидим, на дождь смотрим. Люблю дождь. Дождь – мое любимое время дня. Вот к обеду солнышко светит, весело так вокруг. Все как будто издевается над тобой. Хочется чертика с цепи спустить, чтобы он взял вот так вот, сделал, и все вокруг было по-другому. А ночью из-под земли вылазеют ночные существа, ходють, бродють вокруг. Они еще хуже чем люди. Хотя, что от тех не скроешься, что от других. Но вот чертик мой их боится, и ничего я с ним сделать не могу.
А вот под дождем и маньяки не кусают, и на ангелов промокших интересно смотреть. Что это их так всех скукожило? Прямо перекосило всех. Да вы не бойтесь моего чертика, он только дразниться умеет. Он даже не кусается, он совсем ручной.
В целом, нам двоим совсем не скучно. Правда, иногда он засыпает, и тогда хоть на стену лезь: с людьми разговаривать не интересно, а с собой – надоело. И когда он спит, его выстрелом не разбудишь, но вот, когда дождь – он всегда просыпается. Вот как сейчас.
А вот я сижу и смотрю на них, а рядом мой чертик вертится. Вот так вот прыгает, язык показывает, ругается и ничего не делает, словом: выпендривается и всех пугает.
Был у меня и ангел, даже несколько, но вот однажды прилетел радиактивный ветер, и все они мутировали. Сначала они носились под потолком, а потом поразбежались: кто под кровать, а кто – под шкаф. Естественно, я бы нашел их со временем, да вот вышел из квартиры, а ключ забыл.
Но вот чертик у меня остался, его никакая радиация не берет, и никакие тараканы не пугают, наоборот, с тараканами он дружит, а радиация – его стихия. Что ж, каждому свое: мне – дождь, а ему – радиация. Вертится, вертится, а потом вот устал, присел мне на левое плечо, сидит, ножки свесил.
Вот так и сидим, на дождь смотрим. Люблю дождь. Дождь – мое любимое время дня. Вот к обеду солнышко светит, весело так вокруг. Все как будто издевается над тобой. Хочется чертика с цепи спустить, чтобы он взял вот так вот, сделал, и все вокруг было по-другому. А ночью из-под земли вылазеют ночные существа, ходють, бродють вокруг. Они еще хуже чем люди. Хотя, что от тех не скроешься, что от других. Но вот чертик мой их боится, и ничего я с ним сделать не могу.
А вот под дождем и маньяки не кусают, и на ангелов промокших интересно смотреть. Что это их так всех скукожило? Прямо перекосило всех. Да вы не бойтесь моего чертика, он только дразниться умеет. Он даже не кусается, он совсем ручной.
В целом, нам двоим совсем не скучно. Правда, иногда он засыпает, и тогда хоть на стену лезь: с людьми разговаривать не интересно, а с собой – надоело. И когда он спит, его выстрелом не разбудишь, но вот, когда дождь – он всегда просыпается. Вот как сейчас.