Haec habui dicere
Навеяло... Еще один эксперимент в стиле сурового реализма и жанре научной не-фантастики. Настоятельно прошу судить и ценить.
Грязные кафельные стены лаборантской освещались через маленькое давно не мытое окно солнечным светом. Женя сидел возле окна и листал «Мастера и Маргариту». Аппаратура была исправна, включена и готова к использованию, но начинать без профессора ему не хотелось. Его научного руководителя студенты окрестили не самым приятным, хотя, по иным размышлениям, достаточно метким словом, но Женя предпочитал звать его именно «профессор»: вроде как, и с уважением, и не особо противореча общественному мнению.
Еще рядом с окном стоял старый деревянный стол с перекладиной и электродвигателем. Электродвигатель соединен с передаточным механизмом, а тот, в свою очередь – с катушкой. От катушки через пазики на перекладине протянута веревка. Последний пазик был в центре перекладины, и с него веревка свисала на стол. Приспособление хитрое только на первый взгляд. На самом деле и конструкция, и ее предназначение достаточно просты. Соорудил это приспособление сам Женя, и у него по этому поводу был повод для гордости, но гордился он не особо. Рядом с веревкой на столе лежали маленькие трусики из водонепроницаемого материала. Трусики были с двумя мешочками: один мешочек спереди, а другой – сзади. Окружали стол кардиограф, пневмограф и приборы для измерения ЭКоГ и ЭМГ. Понятно, в лаборантской были и другие приборы, но за неимением отношения таковых к делу, перечислять их не имеет смысла. Вдоль всей дальней стены красовались клетки с «подопытным материалом», - как выражался профессор – а именно кроликами. Большая часть клеток в тот день пустовала, подопытного материала было всего четыре экземпляра. Каждый раз, когда поступала новая партия кроликов, Женя с профессором лично их оперировали, устанавливая им в кору головного мозга электроды. Контакты от тех электродов выводились наружу и торчали из голов кроликов во все стороны.
Двое подопытных сейчас кушали, а двое – томились и готовились к эксперименту: профессор решил, что опыт лучше проводить, когда в желудке и кишечнике у подопытного пусто. Так – значит так. Жене было, в общем-то, все равно: «Жираф большой, ему видней…». От него зависит, в основном, исправность аппаратуры, а столь высокие материи да будут делом жирафа.
Скоро появился и профессор, и был явно не в настроении. Отметив этот факт, Женя решил на всякий случай не задавать лишних вопросов. В общем-то, и не особо важно, что там за проблемы у начальства, главное – чтобы они не становились проблемами подчиненных, а лишние вопросы могут и навредить. Но профессор сам озвучил, что произошло:
- Эти… олигофреники не хотят выделять подопытный материал. Я им уже, как только ни втолковывал, что, для получения вразумительной статистики, материала должно быть много, а они только плечами пожимают, да языком цокают. Я с трудом до десяти досчитал, чтобы не сорваться. Поклацали бы они клювом еще – я бы им точно по ебалу надавал. Ты прости, что я так выражаюсь.
- Ничего, все нормально.
Этот расклад не радовал и Женю, проблема касалась и его лично. Если не брать во внимание всю научную ценность исследований, для Жени в приостановке опытов были определенные минусы практического характера.
- Ну ладно, профессор. Так что, продолжим правое боковое, или уже перейдем к заднему?
- Давай уже к заднему.
Женя достал подопытный материал, посадил его на стол, обмотал его шею веревкой и начал цеплять электроды. Далее он подсоединил клеммы к торчащим из головы материала контактам и нацепил на него корсет пневмографа. Последним этапом надо надеть на материал трусики. Хоть желудок у него и пуст, перестраховаться – не лишнее. Для большей гигиеничности эксперимента. Все эти действия Женя производил уже машинально. Он развернул петлю так, чтобы ее узел оказался у кролика на подбородке и спросил:
- Ну что, профессор, вы готовы?
Профессор сел напротив стола и достал блокнот и секундомер.
- Да. Раз, два, три… поехали…
Женя, придерживая кролика одной рукой, нажал кнопку электродвигателя, и веревка начала медленно наматываться на катушку, утягивая подопытного за собой. Когда тот повис над столом, Женя перестал его придерживать, отключил двигатель и зафиксировал веревку.
Сегодня они исследовали так называемое «заднее удушение», когда узел петли оказывается перед лицом повешенного. В этом случае кислородное голодание происходит не по причине перекрытия дыхательных путей, а вследствие сдавливания сосудов, по которым осуществляется отток крови из мозга. Циркуляция крови в мозгу нарушается, в результате чего кислород перестает поставляться в мозг, и происходят небезызвестные эффекты. Как правило, мучения при заднем удушении длятся в несколько раз дольше, чем при переднем, или боковом, и могут продолжаться более получаса.
Где-то полминуты кролик дергался и судорожно глотал ртом воздух, а приборы все это записывали. Когда он перестал дергаться, профессор глянул на секундомер и сделал первую пометку в блокноте. Приборы приборами, они видят одно, а глаз человека – другое, и информация лишней не бывает. Во всяком случае, в науке.
Женя отошел от стола, его задача была выполнена, и теперь он потребуется только в конце эксперимента, когда кролика надо будет извлечь из петли, и сейчас у него есть полное право вернуться к Мастеру и Маргарите. Но почитать ему не удалось, минуте на третьей-четвертой профессор закричал:
- Женя! Женя! Смотри! Ты что-нибудь понимаешь?
Женя отвлекся от книги. Блокнот и секундомер лежали на столе, а профессор стоял, впершись в ЭКоГ. Женя не особо хорошо понимал всего того, что рисуют те приборы, но и ему было ясно, что ЭКоГ выдает что-то странное. Женя взглянул на подопытного. И без того красные кроличьи глаза были налиты кровью. Так они с профессором простояли около минуты, а потом профессор закричал:
- Отрубай ЭКоГ!
- Что случилось?
- Отрубай ЭКоГ! Эксперимент не удался!
После отключения прибора, профессор прокомментировал:
- По всей видимости, его давление настолько сильно возросло, что в его мозгу лопнул какой-то сосуд, и произошло кровоизлияние. Там теперь с этими электродами такая каша творится, что мне стало страшно за аппарат. Тебе надо будет проверить его после эксперимента.
- Так что, снимать кролика?
- Нет, не надо. Хоть эксперимент и не удался, случай интересный. Это надо будет отдельно записать. Мы наткнулись на феномен. Такое – скорее исключение, чем правило.
Кролик уже не дышал. Его сердце еще билось, а что творилось в мозгу, было известно одному ему. Только время от времени лапки совершали конвульсивные движения. На одной из конвульсий веревка порвалась.
Ради того, чтобы профессор выпустил весь свой пар, Женя выдержал паузу, и только после этого осмелился задать вопрос:
- Можно забрать подопытного на ужин?
- В общем-то, он еще не умер. Человека в таком состоянии, немного откачав, доставили бы в реанимацию, и, если бы он после этого и очухался, то на всю жизнь остался инвалидом. Эвтаназия то у нас запрещена… Хотя, впрочем, забирай. Все равно тут от него толку уже нет.
- Спасибо.
- Да не за что.
Женя изъял подопытного из петли, отсоединил от него электроды и снял его трусики. Как и ожидалось, писать и какать кролик не стал, так как нечем было, зато обильно эякулировал. Если бы не трусики, он бы тут все забрызгал. Отмывая трусики, Женя спросил:
- Профессор, знаете, я уже давно хочу спросить… Не сочтите меня слишком дерзким…
- Что такое?
Женя помялся.
- Вам не кажется, что ваши эксперименты… немного… странны?
- Я знаю, как меня называют студенты. Кстати, твой «профессор» меня тоже немного раздражает. Нет, в моих экспериментах нет ничего странного. Если бы вы больше интересовались наукой…
Профессор взглянул на «Мастера и Маргариту».
- …да, если бы вы больше интересовались наукой, вы бы знали, что я далеко не первый, кто ставит такие опыты. Например, за десять лет до меня некий небезызвестный *** ставил аналогичные эксперименты не только на кроликах, но еще и на кошечках с собачками. И вообще я могу привести длинный список светил в этой области. Так то. Хотя то, что вы этим недостаточно интересуетесь – это естественно для молодых людей, я вас не сужу, сам в вашем возрасте был таким же. А странны были эксперименты, когда подопытными становились люди. И еще более странно, когда люди сами в петлю лезут. А ведь это – самый распространенный способ самоубийства. Хотя после общения с иными деградантами самому удавиться хочется.
(основано на реальных событиях)
Грязные кафельные стены лаборантской освещались через маленькое давно не мытое окно солнечным светом. Женя сидел возле окна и листал «Мастера и Маргариту». Аппаратура была исправна, включена и готова к использованию, но начинать без профессора ему не хотелось. Его научного руководителя студенты окрестили не самым приятным, хотя, по иным размышлениям, достаточно метким словом, но Женя предпочитал звать его именно «профессор»: вроде как, и с уважением, и не особо противореча общественному мнению.
Еще рядом с окном стоял старый деревянный стол с перекладиной и электродвигателем. Электродвигатель соединен с передаточным механизмом, а тот, в свою очередь – с катушкой. От катушки через пазики на перекладине протянута веревка. Последний пазик был в центре перекладины, и с него веревка свисала на стол. Приспособление хитрое только на первый взгляд. На самом деле и конструкция, и ее предназначение достаточно просты. Соорудил это приспособление сам Женя, и у него по этому поводу был повод для гордости, но гордился он не особо. Рядом с веревкой на столе лежали маленькие трусики из водонепроницаемого материала. Трусики были с двумя мешочками: один мешочек спереди, а другой – сзади. Окружали стол кардиограф, пневмограф и приборы для измерения ЭКоГ и ЭМГ. Понятно, в лаборантской были и другие приборы, но за неимением отношения таковых к делу, перечислять их не имеет смысла. Вдоль всей дальней стены красовались клетки с «подопытным материалом», - как выражался профессор – а именно кроликами. Большая часть клеток в тот день пустовала, подопытного материала было всего четыре экземпляра. Каждый раз, когда поступала новая партия кроликов, Женя с профессором лично их оперировали, устанавливая им в кору головного мозга электроды. Контакты от тех электродов выводились наружу и торчали из голов кроликов во все стороны.
Двое подопытных сейчас кушали, а двое – томились и готовились к эксперименту: профессор решил, что опыт лучше проводить, когда в желудке и кишечнике у подопытного пусто. Так – значит так. Жене было, в общем-то, все равно: «Жираф большой, ему видней…». От него зависит, в основном, исправность аппаратуры, а столь высокие материи да будут делом жирафа.
Скоро появился и профессор, и был явно не в настроении. Отметив этот факт, Женя решил на всякий случай не задавать лишних вопросов. В общем-то, и не особо важно, что там за проблемы у начальства, главное – чтобы они не становились проблемами подчиненных, а лишние вопросы могут и навредить. Но профессор сам озвучил, что произошло:
- Эти… олигофреники не хотят выделять подопытный материал. Я им уже, как только ни втолковывал, что, для получения вразумительной статистики, материала должно быть много, а они только плечами пожимают, да языком цокают. Я с трудом до десяти досчитал, чтобы не сорваться. Поклацали бы они клювом еще – я бы им точно по ебалу надавал. Ты прости, что я так выражаюсь.
- Ничего, все нормально.
Этот расклад не радовал и Женю, проблема касалась и его лично. Если не брать во внимание всю научную ценность исследований, для Жени в приостановке опытов были определенные минусы практического характера.
- Ну ладно, профессор. Так что, продолжим правое боковое, или уже перейдем к заднему?
- Давай уже к заднему.
Женя достал подопытный материал, посадил его на стол, обмотал его шею веревкой и начал цеплять электроды. Далее он подсоединил клеммы к торчащим из головы материала контактам и нацепил на него корсет пневмографа. Последним этапом надо надеть на материал трусики. Хоть желудок у него и пуст, перестраховаться – не лишнее. Для большей гигиеничности эксперимента. Все эти действия Женя производил уже машинально. Он развернул петлю так, чтобы ее узел оказался у кролика на подбородке и спросил:
- Ну что, профессор, вы готовы?
Профессор сел напротив стола и достал блокнот и секундомер.
- Да. Раз, два, три… поехали…
Женя, придерживая кролика одной рукой, нажал кнопку электродвигателя, и веревка начала медленно наматываться на катушку, утягивая подопытного за собой. Когда тот повис над столом, Женя перестал его придерживать, отключил двигатель и зафиксировал веревку.
Сегодня они исследовали так называемое «заднее удушение», когда узел петли оказывается перед лицом повешенного. В этом случае кислородное голодание происходит не по причине перекрытия дыхательных путей, а вследствие сдавливания сосудов, по которым осуществляется отток крови из мозга. Циркуляция крови в мозгу нарушается, в результате чего кислород перестает поставляться в мозг, и происходят небезызвестные эффекты. Как правило, мучения при заднем удушении длятся в несколько раз дольше, чем при переднем, или боковом, и могут продолжаться более получаса.
Где-то полминуты кролик дергался и судорожно глотал ртом воздух, а приборы все это записывали. Когда он перестал дергаться, профессор глянул на секундомер и сделал первую пометку в блокноте. Приборы приборами, они видят одно, а глаз человека – другое, и информация лишней не бывает. Во всяком случае, в науке.
Женя отошел от стола, его задача была выполнена, и теперь он потребуется только в конце эксперимента, когда кролика надо будет извлечь из петли, и сейчас у него есть полное право вернуться к Мастеру и Маргарите. Но почитать ему не удалось, минуте на третьей-четвертой профессор закричал:
- Женя! Женя! Смотри! Ты что-нибудь понимаешь?
Женя отвлекся от книги. Блокнот и секундомер лежали на столе, а профессор стоял, впершись в ЭКоГ. Женя не особо хорошо понимал всего того, что рисуют те приборы, но и ему было ясно, что ЭКоГ выдает что-то странное. Женя взглянул на подопытного. И без того красные кроличьи глаза были налиты кровью. Так они с профессором простояли около минуты, а потом профессор закричал:
- Отрубай ЭКоГ!
- Что случилось?
- Отрубай ЭКоГ! Эксперимент не удался!
После отключения прибора, профессор прокомментировал:
- По всей видимости, его давление настолько сильно возросло, что в его мозгу лопнул какой-то сосуд, и произошло кровоизлияние. Там теперь с этими электродами такая каша творится, что мне стало страшно за аппарат. Тебе надо будет проверить его после эксперимента.
- Так что, снимать кролика?
- Нет, не надо. Хоть эксперимент и не удался, случай интересный. Это надо будет отдельно записать. Мы наткнулись на феномен. Такое – скорее исключение, чем правило.
Кролик уже не дышал. Его сердце еще билось, а что творилось в мозгу, было известно одному ему. Только время от времени лапки совершали конвульсивные движения. На одной из конвульсий веревка порвалась.
Ради того, чтобы профессор выпустил весь свой пар, Женя выдержал паузу, и только после этого осмелился задать вопрос:
- Можно забрать подопытного на ужин?
- В общем-то, он еще не умер. Человека в таком состоянии, немного откачав, доставили бы в реанимацию, и, если бы он после этого и очухался, то на всю жизнь остался инвалидом. Эвтаназия то у нас запрещена… Хотя, впрочем, забирай. Все равно тут от него толку уже нет.
- Спасибо.
- Да не за что.
Женя изъял подопытного из петли, отсоединил от него электроды и снял его трусики. Как и ожидалось, писать и какать кролик не стал, так как нечем было, зато обильно эякулировал. Если бы не трусики, он бы тут все забрызгал. Отмывая трусики, Женя спросил:
- Профессор, знаете, я уже давно хочу спросить… Не сочтите меня слишком дерзким…
- Что такое?
Женя помялся.
- Вам не кажется, что ваши эксперименты… немного… странны?
- Я знаю, как меня называют студенты. Кстати, твой «профессор» меня тоже немного раздражает. Нет, в моих экспериментах нет ничего странного. Если бы вы больше интересовались наукой…
Профессор взглянул на «Мастера и Маргариту».
- …да, если бы вы больше интересовались наукой, вы бы знали, что я далеко не первый, кто ставит такие опыты. Например, за десять лет до меня некий небезызвестный *** ставил аналогичные эксперименты не только на кроликах, но еще и на кошечках с собачками. И вообще я могу привести длинный список светил в этой области. Так то. Хотя то, что вы этим недостаточно интересуетесь – это естественно для молодых людей, я вас не сужу, сам в вашем возрасте был таким же. А странны были эксперименты, когда подопытными становились люди. И еще более странно, когда люди сами в петлю лезут. А ведь это – самый распространенный способ самоубийства. Хотя после общения с иными деградантами самому удавиться хочется.
Вопрос: сабж
| 1. 1 | 1 | (25%) | |
| 2. 2 | 0 | (0%) | |
| 3. 3- | 0 | (0%) | |
| 4. 3 | 0 | (0%) | |
| 5. 4- | 0 | (0%) | |
| 6. 4 | 1 | (25%) | |
| 7. 5- | 1 | (25%) | |
| 8. 5 | 1 | (25%) | |
| 9. 5+ | 0 | (0%) | |
| Всего: | 4 | ||
-
-
31.01.2009 в 23:00снизил за стилистический ошибки
хороший рассказ...
-
-
31.01.2009 в 23:04А поподробнее насчет стилистический ошибки можно?
-
-
31.01.2009 в 23:36например, "у него по этому поводу был повод для гордости"
-
-
31.01.2009 в 23:43-
-
01.02.2009 в 00:07-
-
01.02.2009 в 15:21-
-
01.02.2009 в 20:41-
-
01.02.2009 в 21:21Вообще с этим рассказом была целая беда) Ворд мне активно подчеркивал зеленым множество предложений... Причем в иных местах я смотрю, например: ну нельзя здесь разбить предложение на более простые, не будет оно читаться. А он требует. И далее в таком духе. Иногда шел ему на уступки. Иногда - нет %)
Кстати, у Пушкина, если не ошибаюсь, по русскому языку была тройка))) (правда, если что, за историческую достоверность не ручаюсь)
-
-
02.02.2009 в 00:38-
-
02.02.2009 в 01:00